Наука - Золотой стандарт

30 мая 1997 года в Роксбери, одном из неблагополучных районов Бостона, полицейский Грегори Галлахер вышел из патрульной машины и направился к молодому человеку, который вызвал у него подозрения. Парень кинулся бежать, Галлахер за ним, сначала по улице, затем вслед за беглецом полез через забор. Не успел полицейский коснуться земли по ту сторону забора, как парень сцепился с ним и отнял его табельный пистолет. Галлахер ринулся назад, но преступник открыл по нему огонь. Одна пуля попала в бронежилет, вторая ранила полицейского в ногу. После этого беглец перескочил еще через пару заборов и наконец, оказавшись в чьем-то дворе, зашел в дом и потребовал у напуганных до смерти обитателей стакан воды.

На этом стакане остались отпечатки пальцев. Позже криминалисты установили их соответствие пальцам некоего Стефана Кованса, бостонского жителя, который уже успел прославиться склонностью к воровству. Галлахер опознал Кованса. Его показания подтвердил еще один свидетель, однако решающим аргументом при обвинении было мнение двух криминалистов из дактилоскопической группы – они категорически заявили, что отпечатки несомненно принадлежат Ковансу.

В 2004 году, когда Кованс отбыл уже больше пяти лет из назначенного ему срока (от 35 до 50 лет), анализ ДНК из следов на стакане и остатков пота на брошенной преступником одежде однозначно доказал, что Кованс не- виновен. Это был не самый славный день в истории бостонского правосудия. Позор был столь невыносим, что полицейский комиссар закрыл дактилоскопическую лабораторию почти на два года.

Упоминание имени Кованса еще долго кидало в дрожь криминалистов по всей Америке. Ведь отпечатки пальцев в глазах следователя представлялись настоящим эталоном достоверности, прямо-таки золотым стандартом. Теперь же, говорит Лоуренс Кобылински, профессор судебной медицины в юридическом колледже Джона Джея в городском университете Нью-Йорка, «это происходит сплошь и рядом. Анализ ДНК приучает людей к осознанию, что все остальные виды экспертизы нельзя считать абсолютно достоверными».

В результате обвиняющая сторона стала менять стратегию на судебных слушаниях. «Теперь уже не раз подумаешь, прежде чем полагаться на некоторые методы экспертизы, – говорит Джошуа Маркиз, прокурор города Астория в штате Орегон. – Анализ волос, волокон ткани, следов укуса – основывать обвинение на подобных вещах стало опасно».

Новый золотой стандарт в судмедэкспертизе – это соответствие ДНК. Методика восстановления соответствия по ДНК – достижение самого переднего фронта биологической науки. Ее начали использовать в судах в середине 1980-х. Уже тогда специалисты-генетики проделали то, что обычным судмедэкспертам делать никогда не приходилось: подробно документировали свой метод. Соответствие ДНК идентифицирует наиболее характерную генетическую последовательность, найденную в образце волос, тканей или жидкостей, и позволяет рассчитать вероятность, что такая же последовательность может встретиться у какого-либо другого субъекта. Если образец качественный, упомянутая вероятность может составлять один из триллиона.

Верховный суд потряс самые основы судебно-медицинской экспертизы при рассмотрении дела «Добер против компании Merrel Dow Pharmaceuticals». Тогда, в 1993 году, суд постановил, что судебная улика должна соответствовать ряду требований: быть открытой для экспертной оценки, воспроизводимой, документированной и содержать адекватную оценку вероятности судебной ошибки. Анализ ДНК удовлетворяет всем этим требованиям. В сравнении с ним традиционные способы выглядят весьма скромно. «Нельзя сказать, что эти методы совсем уж устарели, – говорит Майкл Сакс, профессор права в Университете штата Аризона, – однако их научная составляющая достаточно зыбка. Претендуя на точность, а иной раз и на непогрешимость, они не способны обосновать свои претензии».

Вероятность ошибки в традиционных методиках может составлять от единиц процентов (при сравнении отпечатков пальцев) до десятков процентов (сравнение волос). При опознании голоса недостоверность достигает 60%. Точность сопоставления зависит не только от качества образцов, но и от опыта, взглядов и добросовестности проводящего дознание эксперта.

Кроме того, каждая лаборатория использует свои методы. К примеру, отпечатки пальцев обрабатывают по-разному в разных странах, в разных штатах и даже в разных городах. Чтобы объявить, что два отпечатка совпадают, в зависимости от местного законодательства может потребоваться соответствие восьми, двенадцати и даже шестнадцати «точек» (концовок папиллярных линий). Если учесть, что множество отпечатков, оставленных на месте преступления, оказываются лишь фрагментарными, отыскать на них эти «точки» порой весьма проблематично. И наконец, поскольку нет серьезных данных по оценке достоверности этого метода, дактилоскопист, выступая в качестве свидетеля, зачастую сообщает свои выводы с необоснованной категоричностью.

Сакс обнаружил, что из 86 обвинительных приговоров, опровергнутых с помощью анализа ДНК, в 54-х решающую роль сыграли свидетельства суд-медэкспертизы. Среди факторов, явившихся причиной судебных ошибок (включая и неадекватное юридическое представительство, и недобросовестную работу полицейских), свидетельские показания занимают первое место (61).

Свидетельство, основанное на следах укуса, впервые фигурировало в суде в 1954 году и с тех пор не раз становилось весомым аргументом для вынесения приговора – в том числе в знаменитом деле серийного убийцы Теда Банди. Трудно спорить с тем фактом, что у каждого человека во рту свое, абсолютно индивидуальное, расположение зубов. Вопрос лишь в том, можно ли считать, что следы укуса достоверно отражают это расположение. Кожа весьма эластична, она сжимается, растягивается и скользит, так что следы укуса могут менять свою форму даже на мертвом теле. Иной раз подобные следы бывают столь четкими, что их идентификация ни у кого не вызывает сомнений, однако чаще они едва разборчивы.

Авторитет этого метода был радикально подорван в 1991 году в связи с делом об убийстве официантки в Фениксе (штат Аризона). Ее нашли зарезанной в ночном баре, где она работала. На теле обнаружили следы двух укусов, которые явно показывали, что нападавший отличался специфически редко расположенными зубами. Подозрения упали на одного из постоянных клиентов этого бара, Рэя Крона. Пресса окрестила его «кривозубый убийца», суд признал виновным и приговорил к смерти. Десять лет спустя анализ ДНК по слюне, оставшейся на безрукавке жертвы, привел к избавлению Крона от ожидания казни и помог выявить настоящего преступника.

Еще один краеугольный камень криминологической экспертизы, идентификация огнестрельного оружия, служит опорой для следствия с самого начала XIX века, однако и этот метод сейчас теряет свой юридический авторитет. Чтобы связать определенный экземпляр огнестрельного оружия с определенным преступлением, следователь делает два предположения: во-первых, что огнестрельное оружие всегда оставляет уникальные метки на выпущенных пулях и стреляных гильзах, и во-вторых, что специалисту по силам установить достоверную связь между этими метками и конкретным стволом. Чтобы установить такую связь, эксперт делает несколько выстрелов из обследуемого оружия, а потом рассматривает пули и гильзы под микроскопом, сравнивая их с найденными на месте преступления и выискивая признаки сходства.

Метод одновременно и простой, и сложный. Оружие одной серии зачастую оставляет аналогичные метки, так что эксперт должен научиться различать признаки не только серийные, но и индивидуальные. Кроме того, пули разных производителей, вылетев из одного и того же ствола, могут получить различные метки.

Судмедэкспертам необходима нормативная база. Мало кто усомнится в описанных в этой статье юридических казусах, однако многие продолжают верить, что при добросовестном применении и строжайшем контроле методы традиционной судмедэкспертизы можно считать вполне надежными. «Публику необходимо активнее знакомить с научными основами нашей методики», – считает эксперт-дактилоскопист Пат Вертхайм. Каждый раз, когда результаты анализа ДНК отменяют приговор суда, снова и снова поднимается вопрос о необходимости обосновать достоверность того или иного традиционного метода из арсенала судмедэкспертизы. Нынешней весной Национальный институт правосудия выделил $600 000 на изучение роли и влияния научных основ судмедэкспертизы. Это исследование могло бы подвести столь необходимый научный фундамент под традиционные методики.

Тем временем некоторые судмедэксперты уже работают над методами, обеспечивающими более строгий и объективный анализ. Дактилоскопист Дженнифер Ханнафорд, имеющая ученую степень в криминалистике и десятилетний опыт работы в этой сфере, встала во главе недавно вновь открытой дактилоскопической лаборатории в Бостонском полицейском участке.

Первым делом она взяла на работу четырех экспертов, которые пришли в эту область, получив академическое образование, и которые работают в статусе вольнонаемных, что поможет более объективно оценивать их деятельность. Она собирается каждый год проводить сертификацию профессиональных качеств сотрудников, унифицировать протоколы и вывести анализ на уровень мировых стандартов, получить аккредитацию в Американском обществе руководителей криминальных лабораторий.

«Науке на пользу, если кто-то время от времени задает новые вопросы», – говорит Ханнафорд. Новые вопросы, поставленные перед криминалистикой, она оценивает как повод пересмотреть ее основы, и этот пересмотр должен стать шагом в ее дальнейшем развитии. «Криминалистика нужна для создания хороших правоохранительных органов, – говорит Дженнифер, – но требуется, чтобы она покоилась на твердом научном фундаменте. Если мы хотим, чтобы наши свидетельства выглядели убедительно в глазах присяжных, мы должны повысить наши стандарты».

При работе с отпечатками пальцев, как и в других формах традиционной криминологической экспертизы, заключение основывается на личном мнении эксперта. Нигде точно не указано, сколько «точек» должно совпадать на сравниваемых отпечатках, но в приведенном примере, где отмечено двадцать точек, совпадение считается неоспоримым.

Образцы волос рассматриваются под микроскопом, сконструированным специально для сравнения (на приведенных иллюстрациях образцы в 250-кратном увеличении). Если на рассматриваемых волосках можно выявить сходные характеристики (такие как структура или пигментация), принято утверждать, что они принадлежат одному и тому же человеку. Если видны существенные различия, подозрения снимаются. Если волоски не проанализированы на предмет сравнения ДНК, сколько-нибудь определенные выводы делать нельзя.

Во время выстрела ударник бьет по капсюлю гильзы, оставляя в нем специфическое углубление. Чтобы убедиться, что две гильзы побывали в одном и том же оружии, эксперт должен сравнить следы ударника на капсюле, а также отпечатки неровностей казенной части ствола на донышке гильзы вокруг капсюля. В примере, приведенном на иллюстрации, был сделан вывод, что гильзы использовались в одном и том же полуавтоматическом пистолете.

Свидетельство, основанное на следах зубов, оставленных на теле потерпевшего, долгое время считалось весомым аргументом для вынесения обвинительного приговора. Однако на сегодняшний день доказано, что след от укуса не может служить бесспорным доказательством вины. Анализ отпечатков зубов на коже помогает правильно идентифицировать подозреваемого в преступлении приблизительно но в 80% случаев. Таким образом, каждое пятое заключение оказывается ложным. Эксперты, специализирующиеся в одонтологии, пытаются выявить сходство в общих характеристиках. Обычно сравнивают оттиск зубов с фотографиями следов укуса (либо же накладывают в компьютере оцифрованные версии этих изображений). Иногда пытаются сравнить трехмерное изображение раны, полученное с помощью срезов КТ (компьютерной томографии), с трехмерным же изображением зубов подозреваемого.

1986
Сравнение по анализам ДНК. Впервые сравнение анализов ДНК используется как убедительное основание для обвинения. Благодаря тому же анализу было снято ложное подозрение.